Владимир, вы отказались от должности главреда Lenta.ru, чтобы полностью отдаться документальному контенту Okko. Странное решение для журналиста, который привык получать результат здесь и сейчас, мгновенно. Документалистика – все-таки отложенный результат. Не пожалели?
В «Телеге».
Цифры дока как будто говорят о другом.
Безусловно, доки пока не могут тягаться с самыми популярными оригинальными сериалами Okko, но надо принять во внимание то, что мы еще не достигли пика той аудитории, которая способна иметь подписки на стриминги. Более того, человек подписался, а как его удерживать, чем? Во что вообще онлайн-платформы могут превратиться? Думаю, это будет история не только про смотрение, а в целом про досуг. На самых прогрессивных платформах уже есть и спорт, и стендапы, и кулинарные шоу, и документальное кино в том числе – все, что в возможностях одновременно смартфона, телевизора, десктопа и способно скрасить человеку свободное время, сделать его максимально приятным, полезным, эмоциональным. И гораздо интереснее применить навыки, которые мне посчастливилось обрести в журналистской работе, контакты, связи, умение работать с командами в этом направлении.
Как устроен ваш документальный отдел? У вас же нет собственного производства. Это какие-то дружественные продакшены? Они приходят с идеями или вы к ним с задачами?
Все просто. У нас несколько направлений. Первое: мы разрабатываем некие темы в контексте истории. Например, к 80-летию Победы выпустили документальный сериал «Герои неизвестных войн», рассказывающий о главных мировых конфликтах, вспыхнувших после окончания Великой Отечественной войны. Все, что мы показали в сериале, основано исключительно на официальных документах, личных архивах и воспоминаниях реальных людей. Второе: есть художественный сериал, потенциально хитовый – хочется поговорить на эту тему и в документальном преломлении. Но это не фильм о фильме и уж тем более не попытка взять художественные линии и раскрыть их в доке. Нет! Это может быть перевертыш жанра, может быть рассказ, как оно было на самом деле. У нас есть два примера: милая семейная комедия «Мамонты» и триллер «На крючке. Когда звонит мошенник». Абсолютно разные вещи, но созвучные.
Или, например, «Быть цыганом» – тревел-стендап с элементами драмы, снятый как бы в поддержку художественного сериала «Улица Шекспира».
«Быть цыганом»
трейлер стендап-сериала
Очень крутой документальный проект получился.
Мы гордимся тем, что выдумали жанр. Про цыган нельзя сказать «народ», это такой народно-культурно-социальный пласт в России. У нас получилась комедия, в которой мы проработали инсайты; первый о том, что цыгане – последние неудержимые хастлеры планеты Земля. Причем у них на это есть реальные основания. Второй инсайт: у русских много стереотипов по отношению к цыганам. И третий: цыгане – это вихрь, шаровая молния, с ними ни о чем нельзя договориться. Этот хаос нам тоже хотелось как-то отразить. Этот их стиль, их образ.
Испугался?
Какие?
А с чем экспромт был связан?
Как только автодом останавливается, туда начинают залезать дети и отрывать от него куски. Детей просто гигантское количество!
Цыгане сидят, выпивают. У них какой-то праздник, а нас они вообще не предупредили. Мы говорим: «Сейчас расставляемся, снимаем». Они: «Что вы собрались снимать?! Никто ни с кем не договаривался!»
Про «Общак»
В поддержку второй главы «Лихих» у вас вышел док «Общак. Главная ОПГ России» – и это уже что-то невеселое, без комиков и стендапа.
Вот тут как раз пример, как художественный сериал и док в его поддержку получились созвучными. У нас в доке получилось нечто быковское, балабановское. Тестовая аудитория, которой я показывал сериал, особенно тем, кто не из Москвы и не из Питера, из небольших городов, говорила: «У нас было то же самое!»
«Общак. Главная ОПГ России»
трейлер доксериала
И, кстати говоря, к его шляпам тоже. Не по-пацански это выглядит.
Более того, у нас была беседа с мужчиной, которого «прислали люди». Нам так и сказали: «Люди интересуются, что у вас вообще за проект».
Про «Черкизон»
Ваш недавний сериал «Черкизон. Ад и рай новой России» как будто из того же смыслового ряда, что и «Общак». Не боитесь ответной реакции всесильного Тельмана Исмаилова?
Мне кажется, этот проект ему даже понравится. Тельман Марданович – человек, который любит внимание и, самое главное, любит творческих талантливых людей. Здесь это все сошлось. Мы же не говорим о нем плохо. Мы рассказываем о том, что было время, которое позволило появиться такому человеку – Тельману Мардановичу Исмаилову. Там нет оскорблений, нет насмешки. Мы сделали все максимально уважительно, более того, мы обращались с просьбой дать интервью для проекта. Он принял решение этого не делать. Это первое. Второе: будем честны, если бы я за все время своей работы боялся ответа всесильного кого-то, то, наверное, ничего бы и не сделал. Сегодня мы живем в такое время, не только в России, но и во всем мире, где обидеться может любой человек на что-то совершенно непредсказуемое.
Мы живем в мире, где твой домашний адрес легко можно узнать, и сломать тебе голову может любой ненормальный, которому просто не понравилась твоя аватарка или сториз. Поэтому просто нужно понимать: если мы связываем жизнь, творческую карьеру с публичной деятельностью и созданием интересного для зрителя массового контента, такой риск незримо присутствует – точно так же, если ты выйдешь из дому и тебе кирпич на голову упадет. Поэтому ответ: нет, не боюсь.
«Черкизон. Ад и рай новой России»
трейлер доксериала
Каким вам вообще видится этот человек, Тельман Исмаилов? Это история о чем? О неумении жить в тишине, о гордыне? О том, что опасно не делиться?
Думаю, это история об абсолютно уникальном человеке, которого создала абсолютно уникальная историческая эпоха. Он не хороший и не плохой, он такой, какой есть. Такой, каким он сам себя формировал, какое пространство вокруг себя создавал. Об этом, собственно, и говорит в фильме Иосиф Пригожин: времена поменялись, а Тельман остался тем же. В силу своего характера он не мог или не захотел. Это тоже, мне кажется, достойно уважения, потому что меняться под гнетом обстоятельств гораздо проще, чем оставаться собой и терпеть удары судьбы. Поэтому я к Тельману Мардановичу отношусь с огромным исследовательским интересом. Очень хотелось бы с ним при благоприятных обстоятельствах пообщаться вживую.
Что вас больше всего потрясло в фактуре этого фильма? Юбилей Исмаилова, на котором поет Дженнифер Лопес, произносят тосты Марк Захаров, Олег Янковский, мэр Лужков?
У меня самое любимое – это песня! Я заразил ею всех своих домашних. Сижу дома, смотрю черновые монтажи и комментарии к ним, сцена собрана, и говорю жене: «Смотри, в концовке мы сделаем вот так! Вот он танцует с деньгами в руках, встык – силовики, которые все громят, и все под песню “И чтоб звезда всегда светила, мы выпьем за тебя, Тельман Марданыч Исмаилов!”». Мы потом ее всей семьей напевали.
Читайте также: Вадим Ватагин: «Черкизон – антология человеческого греха»
Про сказки
У вас в производстве находится документальный сериал «Русские народные. Вся правда о сказках». Вы в этом проекте вслед за «Волшебным участком» классифицируете нечисть?
В том числе. Мы все выросли на русских сказках, но у себя в голове их не систематизировали. Интересно исследовать традицию – то, что зовется на английском original lor. Почему русские сказки такие? А такие ли они, как мы о них думаем? У нас же осталось милое светлое воспоминание из детства, но на самом деле русские сказки – это страшная, такая тарантиновская или, я бы даже сказал, элай-ротовская история. Сказки такие, потому что времена были такие. Потому что сказка – ложь, да в ней намек, это вообще не для детей. Вернее, в том числе для детей, но в основном для взрослых. Потому что это одновременно и инструмент обучения.
И манипуляции?
Почему архетип героя русской сказки именно такой? Почему богатыри? Почему Емеля или Иван-дурак? А почему злодеи такие? Что такое загробный мир? Как в этом сплелись языческие традиции, которые потом были «раздавлены» христианством? Православие на Русь пришло «стремительным домкратом», естественно, это был слом традиций коренных. Мы про это и в «Истории русского секса» рассказываем.
«Русские народные. Вся правда о сказках»
Николай Наумов на съемочной площадке
Про Гагарина
У вас готовится еще один док – «Гагарин. После космоса». К разговору о сказках – в сознании современных людей он уже почти сказочный персонаж. А кто он для вас?
В моем сознании это, с одной стороны, человек, совершивший величайший подвиг, с другой – жертва величайшей трагедии. Он стал символом при жизни. Про это, собственно, и сам проект. Наша задача – рассказать о том, что ощущает человек, когда становится самым знаменитым и узнаваемым на Земле. Когда он совершает то, чего до этого никто никогда не совершал. Что он чувствует? Что ощущают его близкие? О чем думает, когда понимает, что больше никогда не полетит в космос? А он очень хочет прах Королева доставить на Луну. Советский Союз изначально понимал, что мы не долетим до Луны, ну не хватает нам денег! А Гагарин – человек идеалов, он ребенок войны, он во все это верил. И когда он сталкивается со всей этой номенклатурой, тем, что его тисками ограничивают: сегодня поедешь туда, завтра пойдешь туда, это тебе нельзя, ты же символ, ты же Юрий Гагарин! Это опять же история про эпоху и про то, как эпоха ломает человека.
Тайну гибели раскрываете: убийство, самоубийство?
Вам не кажется, что вообще судьба любого русского символа – от Пушкина, Высоцкого и до Гагарина – всегда трагическая, а финал всегда какой-то неестественный, кинематографичный?
Мы обсуждали общинность нашу и некую нашу трагичность, когда говорили о сказках, ее и иностранцы отмечают, поэтому не может такого быть, чтобы ключевые символы нашей страны не имели бы налета трагедии, причем трагедии, граничащей не то что с фарсом, а во многом со случаем.
«Гагарин. После космоса»
фрагмент презентации проекта
И это все о нем
Владимир, в череде всех этих знаменитых имен хочется узнать подробности и вашей жизни. В 23 года вы стали главным редактором Lenta.ru. Вы вундеркинд? Гений?
Семья гуманитарная?
Абсолютно гуманитарная, у меня отец по образованию учитель русского и литературы, но круто изменивший свой карьерный трек. У нас в семье топливо, и в том числе и моя психотравма, которую я прорабатываю, – это история про постоянную недостаточность. Это в целом нормальные вещи для родителей эпохи 90-х, у которых есть незакрытый гештальт: «Наверное, я мог бы больше в 90-е, но я выбрал стабильность и семью. Но своего ребенка я должен вырастить в первую очередь как проект по достижению успеха. Наш ребенок должен все уметь и всем нравиться. Наш ребенок должен быть успешным в секциях, в кружках, в спорте, в учебе». Несмотря на то что у меня с родителями замечательные отношения, очень гармоничные, я могу вспомнить и эпизоды, когда мне говорили: в нашей семье тройка – это не оценка.
А мне говорили, что четверка не оценка.
И стрессоустойчивости?
Неужели к помощи психолога прибегали?
Из-за родительского перфекционизма?
Ваши изречения – практически цитатник Стэтхема. А что увидел в вас 23-летнем Мамут, из-за чего взял на пост главного редактора Lenta.ru?
Думаю, об этом лучше спросить у Александра Леонидовича. Но у меня есть некоторые подозрения. Думаю, что он человек по своей сути хулиганский, во многом экспериментатор и новатор. Первый, кто создал в России урбанистическую культуру. Мамут с компанией стояли на территории фабрики «Красный Октябрь», разрушенной, жарили шашлыки, и он вдруг сказал: «О! А вот тут построить бы институт урбанистики, архитектуры и дизайна!» С моим назначением было то же самое. Ресурс стал каким-то скучным. «А что будет, если взять вот этого прикольного парня? Он умненький, бойкий, вроде как со стержнем. Не получится – сменим через три месяца. Я собственник, я назначаю, и я сменяю. Будет моя кадровая инвестиция в российский медиарынок. Да и бизнес поправлю». Забегая вперед, скажу: бизнес получилось поправить. Но интерес ко мне явно был антропологический.
Ваши многочисленные татуировки что-то означают?
В какой-то момент я подумал: «Что родителей взбесит?» И в 16 лет сделал первую татуировку. Я подумал: «Если я у них спрошу, они, конечно, скажут, что нет. А если я их поставлю перед фактом, ну что произойдет? Выгонят меня из дома? Вряд ли. Пусть три дня будет суровый отцовский взгляд, мама будет всплескивать руками. Я это уже переживал и в этот раз переживу».
Владимир Тодоров
фото: пресс-служба Okko
Сдается мне, что вы не просто так продюсируете доки о пацанской культуре. Чувствуете себя ее частью?
В нашем районе пацанам нельзя было носить рубашки с погончиками: это маркировало их как «ментовских».
Я учился в относительно суровой школе в районе Ясенево, и у нас там тоже были такие истории. Когда посмотрел сериал «Слово пацана», заново пережил ощущение: ты идешь по коридору школы, а у нас редкая перемена обходилась без стычки, драки, и думаешь, что, не дай Бог, к тебе подойдет какой-нибудь старшак и начнет «древо диалогов», где тебя нужно заставить признаться, что ты не прав. Идешь и думаешь: хоть бы никто ко мне не подошел, не задал вопрос.
Как вы выживали?
Да, с таким опытом вы просто обязаны были снять «Общак». Но вы ведь и в Lenta.ru прогремели криминальным расследованием – рассказали о механизме распространения наркотиков в сети.
Вы потом показывали возможность легкой покупки запрещенных веществ в интернете в Госдуме?
Я создал нулевой аккаунт, пришел в Госдуму и сказал: «Давайте посмотрим, какие запрещенные вещества продаются рядом». На депутатов это произвело впечатление. Никто же не верит, что это так легко. Особенно в 2019 году. Сейчас это стало таким же лейтмотивом городского пейзажа, как курьеры на электробайках. А тогда реакция была такая: «Этого не может быть! Это все вранье». Нужно было на примере показать, как это работает.
А как при таком бурном прошлом кино вошло в вашу жизнь?
Проштудировал ее от начала и до конца. Родители ругались, но мне ничто не мешало скачивать фильмы на айпэд – такой классический, с колесиком, и смотреть тайно под одеялом. Кино – самая интересная штука, потому что все в любом случае начинается с истории, с героев. Я точно не жалею, что занимаюсь сейчас этим.
А что из фильмов вас сформировало?
Думаю, меня сформировали фильмы про Джеймса Бонда. Впервые я их увидел в три с половиной года. Это было не совсем правильное решение родителей – разрешать такое смотреть. После этого мы с девочками стали целоваться в старшей группе детского сада. Я называл их любовницами.
Естественно, я все детство представлял себя Джеймсом Бондом, ходил с чемоданом от стирального порошка «Тайд» и дома одевался только в костюм.
Ну, теперь в моей голове все сошлось. Если представить, что у вас появилось много свободного времени, чем бы вы занялись?
Думаю, что-то бы новое изучил. У меня вот, например, на днях возник вопрос, на который я пока себе еще не ответил. Есть клещи. А для чего они существуют в пищевой цепочке? Если мы уберем клещей, что случится? И я отложил себе этот вопрос на потом. Но как только у меня время будет, я пойму, для чего нужны клещи в пищевой цепочке. И таких вопросов у меня гигантское количество.
Заглавное фото: Владимир Тодоров / пресс-служба Okko